Зеленая кровь - Страница 48

В последнем, впрочем, Тео далеко не был уверен. Но окончательно решил предложить Гарику жить у себя в квартире, а для очистки человеческой совести перед калеками из подвала – найти мразь, которая затеяла эту… бойню.

Есть приметы. Есть досье. И Рамон его обонял. Господина Битера. Генерального директора Центра Развлечений. Мертвого. Ха, альтернативно…

В Управлении Тео встретила заплаканная Лилия. Днем приезжали ветеринар и посредник из Лиги, забрали котенка, несмотря на все ее мольбы. Ветеринар сказал, что котенку требуется профессиональная реабилитация, специальный корм и лечение – все это Лилия, конечно, не может обеспечить, не смотря на все свои задатки Хозяйки.

И вообще – где думает поселить рысенка девятнадцатилетняя девчонка, живущая на съемной квартире, в довольно-таки жалкой комнате, принадлежащей сварливой хозяйке?

Но все эти мудрые резоны Лилию не утешали – она плакала навзрыд.

– Да брось, – сказал Тео без малейшей надежды на успех. – Ему же так лучше будет. Его отвезут к кому-нибудь из посредников на лесную виллу, он будет жить почти в лесу…

Лилия подняла мокрые глаза:

– Он же никогда охотиться не сможет, господин капитан! У рысей когти – главное оружие. Он в лесу не выживет…

– Ему помогут прокормиться, – сказал Тео. – Это не проблема. Зато он хоть побегает по лесу, на воле. Им же плохо в городе, диким, как ты не понимаешь…

Лилия всхлипнула и вытерла нос бумажным платочком.

– Вы, наверное, правы, господин капитан. Мне просто так жалко… мы с ним подружились, играли… Он даже перекидывался на пять минуток, его Роули зовут, мы разговаривали… я эгоистка, да? Больше думаю о себе, чем о рысенке?

Тео улыбнулся.

– Ну что ты. Просто с друзьями расставаться тяжело, вот и все. Не переживай, еще увидитесь.

Лилия шмыгнула носом – и ее лицо вдруг ожесточилось и замерло.

– Господин капитан, – сказала она странным тоном, – а вдруг я – как те? Вот сволочь такая же? Котеночек хорошенький, ласковый – а я, гадина, и рада его тискать! Дела нет, что у его животик болит, что ему бегать хочется, лазать, что он простор любит – лишь бы он поблизости был, пушистенький… – и снова разрыдалась злыми слезами. – А они-то мне доверяют, глупые!

Огорченный ее слезами Гарик просто не мог больше сидеть и слушать – перекинулся, подошел, лизнул ее в щеку. Лилия судорожно обняла его за шею:

– Ну что ты меня жалеешь, а? Эгоистку мерзкую…

– Ладно, – сказал Тео сердито. – Хватит уже чушь молоть. Будь ты эгоисткой, тебе бы все это и в голову не пришло. Сволочи, чтоб ты знала, искреннейшим образом думают, что любят зверушек – и хоть трава не расти. Оставят при себе, доведут до смерти – ужасно переживают, кремируют и заводят другую, на ту же участь. А ты себя тут ушами по щекам колотишь, что жаль расставаться с котенком, не наигрались! Нет уж, дорогуша, зверей не обманешь. Они знают, кому доверять, чуют.

Лилия вздохнула.

– И что я кидаюсь в крайности…

– Хватит рефлектировать, – сказал Тео, изображая начальственную строгость. – Умойся и иди домой, отдыхай. Твой рабочий день, между прочим, еще вчера кончился, в десять вечера, а сегодня ты вообще, помнится, выходная – вот и вали, не мешай занятым людям.

– Не хочется, – сказала Лилия с новым вздохом. – Лучше я тут чем-нибудь помогу, ладно? Домой смерть не хочется.

Тео пожал плечами и свистнул Гарика, чтобы идти к себе. Лилия подобрала в углу холла истрепанный собаками мячик, которым играла с рысенком, и печально побрела в диспетчерскую. Тео вдруг вспомнил, что хотел сделать.

– Эй, Лилия! – крикнул он вдогонку. – Постой!

Девчонка обернулась.

– Лилия, – сказал Тео, – раз уж ты все равно здесь, пиши рапорт о переводе на должность проводника служебной собаки, Хозяйка, блин… Потом занесешь – я подпишу и шефу отнесу. Раз уж ты так общаешься со зверями, будешь и работать со зверями, в оперативной группе. Хочешь?

Слез как не бывало – Лилия пискнула от восторга.

– Иди-иди, пиши, – сказал Тео. – Проводники, кстати, и получают побольше… плюс премии за оперативные рейды…

Продолжать он не стал – похоже, в настоящий момент деньги Лилию не слишком волновали. И рапорт писать она не побрела, а улетела – моментом.

– Здорово, – сказал Гарик. – Тео, а мы обедать будем? – и облизался.

Кошка.

Манефа была по-женски несчастна.

Урлинг, старый посредник, наставник Хольвина, купил ее в городе, на выставке прирученных диких животных, которую инспектировал. Манефа была тогда маленьким котенком, будущей северной рысью. До этого она жила в городском приюте. Ее воспитывала старая угрюмая кошка, которая учила с пяток котят хорошим манерам в большей степени и правилам боя в гораздо меньшей степени, но не была им матерью. На все вопросы Манефы она отвечала кратко и сердито:

– Бросила тебя мамаша. Кормить не стала. Шельма гулящая.

Подобные ответы отбивают охоту к расспросам раз и навсегда. Манефа была гордой от природы, в своей тоске она никому бы не призналась – хмурые тирады старухи возымели действие только в одном: юная кошечка замкнулась в себе, доводя собственный экстерьер и характер до возможного совершенства. Люди из Зоологического Клуба, где жила старая кошка, восхищались хорошеньким котенком; Урлинг, увидев ее на выставке, был очарован и купил ее, забыв свои принципы. Такая прелестная живая игрушка с кисточками на ушках в Младшей Ипостаси – такая прелестная девочка с громадными глазищами враскос в Старшей…

И с самого начала жизнь на пригородной вилле посредника у нее не заладилась. То, что Хозяин заплатил за нее, ни к чему Манефу не обязало. Она не полюбила Урлинга. Он, старый собачник, не понимал кошачьей независимой натуры, раздражался: она неохотно ела то, чем он ее кормил, предпочитая ловить в подвалах виллы крыс, а в саду птичек, только изредка милостиво позволяла себя погладить – и по целым часам не откликалась на зов, если не желала его видеть.