Зеленая кровь - Страница 74

И Тео снова писал подтекающей ручкой, вычеркивал и снова писал, сам понимая, что вся эта писанина – какая-то бредовая чушь: "Будучи совершенно уверен, что поведение потерпевшего Хайберта диаметрально отличается от поведения живого человека… и считая, что упомянутый потерпевший Хайберт представляет реальную опасность для общества… – вычеркивал, снова сочинял, досадуя на привычно-канцелярский стиль: – Поведение и внешний вид потерпевшего Хайберта разительно напоминали поведение и внешний вид старого танатоида…" В досаде комкал лист, брал новый, руки уже сплошь покрывали размазанные кляксы чернил.

Он уже успел устать так, что хотелось лечь головой на стол и поспать, когда зазвонил телефон. Имя Лилия плюс мелодия "Ради жизни" означали не белокурую Лилию, с которой Тео познакомился в кафе, а маленькую Лилию с работы. Тео удивился, нажал "прием".

– Господин капитан, простите, что отвлекаю, – послышался из трубки девичий голосок. – Вы не могли бы мне продиктовать номер телефона господина Хольвина?

Ах, да! Ее отправили забрать его собаку из ветеринарной клиники!

– Оставь пса у нас на псарне, – сказал Тео. – Хольвин в лесу, ему будет не дозвониться.

В трубке озадаченно замолчали. Потом Лилия сказала:

– Понимаете, господин капитан, Шаграт и так на псарне. Тут у меня другой зверь, ему помощь нужна… Ой, а вы не знаете телефона того старого ветеринарного доктора, который собак осматривает? Может, ему позвонить?

Тео усмехнулся.

– А ты куда впуталась? – спросил он, ощущая себя чуточку живее. – Я по голосу слышу, что впуталась.

– Ну… – Лилия замялась. – Я, наверное, воровка… я украла… но по-другому нельзя было.

И Тео вдруг пробило на смех, на приступ такого хохота, который легко можно принять за истерику. Рамон взглянул удивленно и тревожно, но Тео успокаивающе потрепал его за ухо:

– Ничего, ничего, Рамон, я в порядке. Нынче день такой, Лилия, нормально. Ты украла, я убил. Дико смешно. Ничего.

Лилия ахнула.

– Как – убили?! Наши знают?

– А вот так. Арестован за убийство. Не беспокойся, малышка, тут у меня Рамон, Огюстеру позвонили… Все в порядке. Лечи краденого зверя. Давай, записывай, телефон продиктую. Господин Бруно, ветеринар Лиги. Номер…

Лилия.

А Лилия, расставшись с Хольвином в клинике Лиги, неторопливо шла по улице, глядя по сторонам. Рядом с ней трусил Шаграт; плетеный поводок свисал до самой земли, а служебный жетон Шаграта с Путеводной Звездой позвякивал о стальные заклепки на ошейнике, как колокольчик на шее козленка. Парочка выглядела бы мирно и рассеянно – хрупкая девчонка прогуливает крупного пса – если бы не новая, с иголочки, форма ликвидатора на Лилии.

Прохожие опасливо отстранялись. Еще бы: проводник с псом-убийцей! На Шаграте традиционно не было намордника, никто не надевает намордники на служебных псов СБ, находящихся при исполнении – и Лилии казалось, что она везет за собой на веревочке тележку с небольшой атомной бомбой или каким-нибудь другим всеобщим кошмаром в этом роде. Окружающие люди реагировали очень подходяще.

Ветер, на удивление теплый, гнал легчайшие облака – и солнце то появлялось, дробясь в витринах и окнах, то исчезало снова, и улица на минуту серела. Обычная уличная толпа куда-то спешила по своим делам. Вдалеке взвыла и умолкла сирена автомобильной сигнализации. С лязгом открылись двери трамвая, подъехавшего к остановке – и с еще более громким лязгом захлопнулись. Пахло сладким, похожим на арбуз или дыню – настоящим осенним запахом, который то и дело сбивали дым сигарет и бензиновый перегар. Желтые листья распластались по асфальту следами неведомых зверей. Около станции метро с рук продавали шерстяные носки, зелень и банки с домашним вареньем. Стая воробьев кормилась на газоне семенами какой-то травы; подойдя близко, в паузах между волнами городского шума можно было расслышать, как семена щелкают в полусотне клювиков… Лилия все примечала и удивлялась.

Она, наконец, шла с собакой. Рядом с ней – такой прекрасный пес, черно-рыжий, блестящий, с атласными настороженными ушами, с чуточку раскосыми глазами цвета темных вишен, с мокрым чутким носом, с ослепительной, совершенно кинематографической улыбкой. Все ведь должны им восхищаться, правда? Когда видишь такое живое совершенство, тянет ведь восхититься? Ведь удивительно, как он создан – такой красивый, умный и живой?

Почему же все шарахаются? Идешь, как прокаженный с бубенцом… Чего людям бояться? Ведь ни одна СБшная собака ни разу ни напала на прохожего. Ведь они защищают горожан от мертвяков, эти псы…

А один парень, случайный знакомец Лилии сказал – он не знал, что она работает в СБ: "Что бы вокруг не происходило, ни за что не стал бы инквизиторов вызывать. А вдруг я и есть мертвяк? Мертвяк же не чувствует, что он мертвяк, ему и так хорошо. И не стал бы я нарываться, ну их в задницу. Жить-то хочется…" Лилия тогда сказала: "Собаку заведи – и все. У тебя квартира большая, ей хорошо будет жить. И сразу будет ясно… и душе пес умереть не даст". А парень сказал: "Терпеть не могу собак. Твари вонючие". И Лилия больше с ним не встречается. И даже подумывает, не начать ли придерживаться аскезы.

Хотя с ее образом жизни так и так получается аскеза, как это не называй. Ведь те, с кем могло бы выйти что-то серьезное и душевное, были убежденными аскетами, а в остальных нет ровно никакого смысла. И времени нет. Да все это пустяки. В жизни начинается светлая полоса – у Лилии в кои-то веки хорошая работа. Проводник. Воин Добра с Путеводной Звездой и дивной собакой.