Зеленая кровь - Страница 83

Лилия надеялась, что в парке пустынно – рабочий день, спальный район, тихое послеобеденное время – но ошиблась. Гуляли женщины с детьми, гуляли обнимающиеся парочки. Компания молодых людей с открытыми бутылками пива в руках громко сожалела, что до аттракционов далеко идти, их голоса странно звучали в шелестящей тишине.

– Не могли другого места найти, чтобы орать, – поморщилась Роза. Лилия кивнула.

На маленькой песчаной площадке, куда выходили четыре аллеи, неподвижно стояла пегая запряженная лошадь. Женщина в джинсах и брезентовой куртке, с обветренным грубоватым лицом, сипло спросила:

– Хотите прокатиться на лошадке, девочки?

Лилия отрицательно качнула головой. Роза хихикнула:

– Это, вообще-то, живая лошадь у нее или нет? Смотри, стоит, как чучело, даже не шевелится!

– Может, устала? – сказала Лилия, рассеянно скользнув по лошади взглядом. – Живая, конечно.

– Да ну ее! Пошли, мороженого купим? – предложила Роза, сворачивая в боковую аллею. – Тут где-то ларек был…

Лилия пошла за ней. Лошади никогда не казались ей интересными животными. Красивые, да, но, похоже, не особенно умные – ведь двоесущных лошадей не бывает, хотя по слухам иногда перекидываются даже козы. В жизни Лилия не общалась с лошадьми никогда; в кино лошадь – это просто средство передвижения, вроде мотоцикла. Кажется, яркого образа лошади никто из писателей или режиссеров не создал: попадаются только абстрактно прекрасные рысаки – этакие престижные автомобили Средневековья – или смешные клячи. Ими иногда восхищаются на десять страниц, но никому они по-настоящему не интересны. В таком тоне и туалетом главной героини можно восхищаться.

Скучные звери. И ведут себя странно: живой зверь стоит, как парковая скамейка, опустив голову, глядя в никуда. Интересно, понимает ли хоть что-нибудь?

Вот тут-то Лилия и увидела в тени пышных кленовых веток, в стороне от света, поодаль, этого… человека? зверя?

Он был, несомненно, двоесущный, этот восхитительный красавец. Лилия уже видела достаточно перевертышей, чтобы суметь отличить от одежды его трансформированную шкуру – ярко-черную, глянцевую. По высоким сапогам легко догадаться, что у зверя в Младшем Облике – копыта, а не лапы. Почти такие же сапоги были у лося, только этот – не лось. Такая разница… Лось длинноногий, широкогрудый и широкоплечий, а бедра кажутся тощими… несколько неуклюжий в человеческом виде, нескладный… а этот…

Этот был – абсолютная гармония. И фигура балетной стати, и осанка принца, и грива тяжелых спутанных черных волос. И точеное нервное лицо с великолепными темными глазищами, равнодушное и гордое. Удивительно красивый перевертыш – и, вероятно, фантастически красивое животное.

– Смотри, какой красавчик! – выдохнула Роза. – С ума сойти…

– Я его знаю, – вдруг сорвалось у Лилии. – Он ликвидатор. Из самых отчаянных. У него уже сотня мертвяков на счету. Пойдем поздороваемся?

Роза остановилась.

– Ну уж нет, – сказала она решительно. – Ты иди, а я пошла. Я еще жить хочу. Позвони потом. Жаль, что…

– Мне тоже, – Лилия нервно вздохнула. Ей мучительно захотелось избавиться от подруги – потому что появилось четкое ощущение беды. Что может делать посреди парка такой зверь? Это дикий зверь? Что он делает в городе? Очевидно, ему нужна помощь – и почему-то казалось, что Роза может все испортить. – Я позвоню. Пока.

– Да ты влюбилась? – Роза хихикнула. – В такого типа влюбиться – врагу не пожелаешь. Слишком смазливый. На него, небось, девицы толпами вешаются… Он тебя не узнал или вид делает?

– Роза, прости, но мне, правда, поговорить надо, – выдохнула Лилия. – Пока.

– Ну пока, – в тоне Розы появилась и обида, и насмешка, но это уже не имело значения.

Лилия оставила ее стоять посреди аллеи и почти бегом направилась к двоесущному.

Он взглянул на нее безразлично, как на небо и деревья – будто Лилия была не более, чем движущейся частью пейзажа. Его громадные глаза отражали мир, как темные зеркала.

– Прости, – выпалила Лилия, чуть запыхавшись. – Ты ведь не олень, да? А кто?

Зверь будто впервые ее увидел.

– Не твое дело, – сказал он несколько невнятно, как человек с едой во рту. Мотнул головой, отшвыривая длинную челку со лба, переступил с ноги на ногу.

– Ах, небеса, – выдохнула Лилия. – Ты же конь, да? Ты – конь?

Ее собеседник надменно фыркнул – и тем утвердил ее в правильности догадки. Лилия протянула руку, чтобы конь понюхал, но тот отстранился нервным порывистым движением и снова фыркнул.

– Ты потерялся? – нежно сказала Лилия, убирая руку. – Ты потерялся, да? Какой же ты удивительный красавец… В жизни не видала таких красивых лошадей! Вот это грива у тебя! Замечательный красавец…

Конь внимательно слушал, как большинство двоесущных, обычно с интересом выслушивающих комплименты. Потом осторожно принюхался, так, будто боялся, что Лилия ударит его или схватит за роскошную гриву. Его лицо все еще выражало недоверие и презрение, но поза уже не была такой напряженной.

– Ты пахнешь зверем, – сказал конь. Лилия подумала, что с его ртом явно не все в порядке – в углах губ запеклась кровь, а кожа воспалилась и потрескалась. Болеет?

– Это собаками пахнет, – сказала Лилия. – У нас, где я работаю, много собак. Я с ними дружу.

– Я не люблю собак, – конь покосился на нее. – Они кусают за ноги, они на волков похожи.

– Никому мы не позволим кусать тебя за ноги, – улыбнулась Лилия. – И потом – это ученые собаки, они и сами не будут. И вовсе они не похожи на волков.