Зеленая кровь - Страница 84

– Мне больше нравятся кошки, – сказал конь. – Одна маленькая кошка ходила в стойло. Она мягкая. Это приятно.

Лилия осторожно погладила его по плечу и руке выше локтя. Конь искоса отследил движение ее руки и оскалился – не улыбнулся, а нарочито приподнял верхнюю губу. "Пугает, – подумала Лилия. – Не привык к трансформу, человеческой мимике тоже еще не научился. Нервничает".

Она обернулась. Роза, по-видимому, обиделась и ушла – ее фигура уже едва виднелась в самом конце аллеи. Лилии стало стыдно на минуту – но чутье подсказывало, что не стоит впутывать подругу в сложные и, возможно, даже опасные для нее контакты. Что контакт может быть опасен и для самой Лилии, в голову как-то не приходило. Агрессии любых животных Лилия совершенно не боялась. Если что и тревожило ее, так только будущее коня, с которым случилось какое-то несчастье, и ее собственный, нулевой, опыт общения с существами его породы.

Отчаявшись вспомнить что-нибудь дельное и решив действовать, как подсказывает интуиция, Лилия залезла в карман и вынула дежурный мешочек с подсоленными хлебными сухариками – угощение для собак. Конь наблюдал за ее руками; его взгляд, все еще напряженный, сделался как-то определеннее и конкретнее.

– Хочешь сухарик с солью? – спросила Лилия.

Конь потянулся понюхать. Лилия вынула несколько сухариков из мешочка. Конь хотел взять их с ее руки прямо губами.

– Не стоит так в Старшей Ипостаси, – сказала Лилия, взяла его руки, собрала их горстью и высыпала в горсть угощение.

Конь скептически оглядел ее, но не стал вырываться. Неловко поднес ладони к лицу, взял сухарик ртом.

– Молодец! – сказала Лилия весело. – Мы с тобой еще так научимся изображать человека, чтобы никто не догадался, что ты перевертыш.

Конь перестал жевать. Впервые в его взгляде появилось нечто, смутно похожее на доверие.

– Ты знаешь, что меня разыскивают? – спросил он.

– Догадалась. Ты сбежал?

– Я сбежал. Я… я не знаю, куда идти, но больше не хочу там жить. Если ты будешь меня ловить или захочешь им отдать, я тебя убью. Я уже убил одного человека, – сказал конь, и это прозвучало не человеческой угрозой, а честной констатацией факта. – Мне страшно, поэтому я буду убивать.

– Никому я тебя не отдам, – сказала Лилия. Конь пристально смотрел в ее лицо. – Я тебя спрячу. Тебе тяжело в человеческом теле, а зверя сразу узнают, да?

Конь вздохнул.

– Конюх Филлиса уже видел меня здесь, – сказал он. – Они все бегают по парку и меня разыскивают. Как только я перекинусь, они меня заберут. Кастрируют и будут бить током. Надо уйти отсюда, но я не знаю, куда. Там, на улицах – машины. Они плохо пахнут, гудят. Там много людей. Я боюсь.

– Я – Лилия, – сказала Лилия. – Меня так зовут. А тебя?

– Дэраш Третий, сын Сокола и Зарницы, – конь вскинул голову. – Так они объявляли меня. Дэраш Третий, фаворит скачек.

Какое королевское имя, подумала Лилия. Фаворит скачек, значит… Сбежал…

– Ты, значит, рысак… Любишь скачки?

– Нет!

– Прости. Ты, значит, дорого стоишь, да? Снова – прости. Просто они тут будут носом землю копать, чтобы тебя найти. Нам надо уйти отсюда. Пойдешь со мной?

Дэраш промолчал, косясь в сторону.

– Дэраш, пойдем, пожалуйста! Тут нас с тобой обязательно найдут, а там у меня друзья есть, они нам помогут… Пойдем, милый!

Дэраш опустил голову, разглядывал палую листву под ногами – и Лилия по некоему наитию осторожно обняла его за шею, не притягивая к себе, не удерживая, слегка. От коня пахло парком, сеном и теплым лошадиным запахом; он не отстранился, только вздохнул и мотнул челкой. Потом съел еще один сухарик, сумев взять его более ловко, и грустно сказал:

– Пойдем. Я не умею жить один. Я боюсь, мне хочется есть. Я не знаю, куда податься. Я слышал, есть лес – но ведь там волки… Я больной, мне не убежать… съедят меня…

Лилия погладила прекрасную гриву, и Дэраш на мгновение склонился к ней, щекоча гривой ее щеку. Он раскрылся совсем; Лилия все поняла: конь был домашний зверь, более домашний, чем кошка или даже собака. Он, существо, созданное степью, саванной, поросшей травой, в принципе не мог выжить один в северном лесном краю, куда его привезли люди. Его загнали в тупик, он ненавидел своих владельцев, но вынужден был довериться человеку, потому что, кроме человека, никто не мог бы прийти ему на помощь… У Лилии от жалости и стыда слезы навернулись на глаза, она вморгнула их обратно и спросила:

– Что у тебя болит, красавец? Ты сказал – больной…

Дэраш отвернулся и принялся долбить песок трансформированным копытом. Лилия, уже чувствуя его не хуже, чем любого пса, поняла, что гордому коню не хочется распространяться о своих слабостях, и он уже жалеет, случайно о них проговорившись. Вот почему они замертво падают на финише, подумала Лилия. Это такая специальная лошадиная гордость, амбиции – никто, никто не узнает, что ему больно… пока не иссякнет жизнь. Ох…

– Дэраш, скажи, пожалуйста… Я тебя доктору покажу, он тебя вылечит…

Конь фыркнул.

– Не хочу. Будет делать больно. Потом уйдет – и все.

– Ладно. Не буду. Но мне – скажешь?

– Спина болит. Ноги. Колени особенно. Шея. Во рту все болит. Горло. Устал я.

Лилия вспомнила пегую кобылу, неподвижно стоящую на парковой дорожке, и ее щеки вспыхнули от стыда. Глупые звери, значит? Вьючная скотина? Сама ты скотина. Не можешь отличить уставшего и больного от глупого, Хозяйка поганая. Дура.

А ментальный контакт, вероятно, был уже по-настоящему силен. Дэраш нагнулся, осторожно тронул губами ее висок: